Бумажный Тигр (III. Власть)

Часть I. Глава 1

Когда нельзя найти видимый объект, люди считают виновником своего счастья

или несчастья какую-то власть или невидимую силу.

Однако признание единого бога, предвечного, бесконечного и всемогущего,

может быть легче выведено из желания людей познать причины естественных

тел и их различных свойств и действий, чем из страха людей перед тем,

что с ними может случиться в будущем.

Томас Гоббс, «Левиафан»

Увы, приходится признать, что невнимательность погубила куда больше

блюд, чем отсутствие должной щепетильности в выборе продуктов или

легкомысленность в соблюдении инструкций. Как часто мы, поставив блюдо

в печь, совершенно забываем про него, отвлекаясь на посторонние, куда

менее важные, дела! И как горько потом в этом раскаиваемся!

«Большая поваренная книга Хиггса»

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

Лэйд Лайвстоун стиснул зубы.

Паршиво. В этот раз все даже хуже, чем обычно. Слишком много красного. Чертовски много, если начистоту, все вокруг испещрено красной жидкостью. И он слишком хорошо знает, что это может означать…

Ты ошибся, Лэйд Лайвстоун. В своей извечной охоте допустил промашку и теперь пожалеешь об этом, потому что признак расплаты уже близок, покачивается, точно висельная петля перед лицом осужденного. Лэйд закрыл глаза, но красные потеки никуда не исчезли.

Много красного… Слишком много красного…

Не в силах сдерживаться, Лэйд застонал.

— Неужто все так плохо, мистер Лайвстоун?

Голос Сэнди обладал свойством примирять его с действительностью и несовершенством ее форм, но в этот раз, кажется, и он был бессилен.

— Нет, все великолепно! — саркастично отозвался он, — Лучше не придумаешь! Прямо-таки замечательно! Скажите, Сэнди, у вас, случайно, не завалялось в кармане два пенни?

Сэнди несколько раз озадаченно моргнула. Сегодня среда, вспомнил Лэйд, значит, до жалования осталось по меньшей мере девять дней. Она пытается посчитать, хватит ли ей денег на мятные тянучки, пудру и очередную книжонку из числа тех, что она прячет за кассовым аппаратом, думая, что я их не замечаю.

— Я проверю, Чабб. А к чему вам?

Лэйд устало махнул рукой.

— Сбегайте к Скару Торвальдсону и купите два десятка гвоздей. Я заколочу лавку и напишу на входной двери «Ушел из бизнеса, отправился плотогоном на Дарлинг[1]»! Впрочем нет, лучше укротителем быков куда-то в Гватемалу! Главное — пусть Хукахука забудет, что на свете был человек по имени Лэйд Лайвстоун и когда-то держал бакалейную лавку!

— Все не может быть настолько плохо, мистер Лайвстоун, — рассудительно заметила Сэнди, — Я сама сверяла гроссбухи два дня назад и…

Лэйд всплеснул руками.

— Мы разорены! Полюбуйтесь сами, все в сплошную в красных чернилах![2] Слишком много красного! Последние две недели принесли нам одни расходы. Три бушеля испорченной морской капусты, что я купил у китайцев и которые пришлось отправить на корм курам — минус пять пенсов. Новая пара башмаков, которую я вынужден был купить — два шиллинга шесть пенсов. Бумага для деловодства, которую мы вашими стараниями тратим на бессмысленные писульки — еще шиллинг! А треснувшее окно в двери? Мерзавец стекольщик хочет за новое стекло два шиллинга! Напомнить вам, сколько мы продали за сегодняшний день? Пакет лакричных конфет для какого-то мальчишки, дюжину шпилек для миссис Клотски, унцию китового жира и три фунта жевательного табаку!

Сэнди бросила на него сочувственный взгляд из-под пшеничных ресниц.

— Думаю, все не так плохо. Вы же сами знаете, в знойные дни торговля всегда идет хуже, а с утра стукнуло восемьдесят шесть градусов[3]. Ближе к вечеру покупатели повалят толпой. Я уже отложила фунт маргарина для старичка с Бейли-стрит и унцию какао-бобов для миссис Шилдинг, думаю…

Лэйд в сердцах шлепнул ладонью по гроссбуху, предусмотрительно убедившись, что чернила успели высохнуть.

— Прикажете мне торчать день-деньской в лавке, точно последнему истукану?

— Совсем не обязательно. Может, сходите к Скару Торвальдсону? — предложила Сэнди, — Я слышала, после обеда у него обычно играют в карты. Развеетесь немного, а? Все равно в лавке работы нет до вечера, я и сама вполне управлюсь.

Надо думать, она уже давно наблюдала за его мучениями, но, конечно, не в открытую, а украдкой. Как читала украдкой книги самого дурного пошиба, которые прятала на коленях, укрывшись за огромным кассовым аппаратом. Сегодня, надо думать, это был «Робур-Завоеватель» этого никчёмного фантазера Жюля Верна, легкомысленного и ветреного, как и все галльское племя.

Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ее душа, освеженная ветрами Антарктиды, Москвы и Патагонии, кружащая по всему миру вместе с экипажем «Альбатроса», вернется в затхлую лавку «Бакалейные товары Лайвстоуна и Торпа», примостившуюся в самой середке пыльного, жаркого и сонного в любую погоду Миддлдэка?..

Лэйд поморщился, изобразив жест благородного возмущения.

— Благодарю покорно. Играть с этой публикой в карты означает не уважать самих основ и принципов этой древней игры, что мне претит как джентльмену. Я-то знаю, что за люди собираются у Торвальдсона, мисс Прайс. Это же притон!

Сэнди улыбнулась. Сегодня она была в абрикосовом платье, как обычно по средам, особенно любимом Лэйдом. Созданное в строгом соответствии с канонами континентальной моды, это платье, как и многие другие вещи, включая добрые британские традиции, с течением времени вынуждено было пойти на уступки в жарком климате Нового Бангора. Теряя кружева и складки ткани, пышные рукава и тесемки, оно в конце концов пришло к тому виду, который позволял видеть обнаженные руки мисс Прайс почти до локтя и — Лэйд не мог лгать себе в этом — наблюдать за ними было куда приятнее, чем за многими другими вещами в лавке. По крайней мере, они выгодно отличались на фоне сушеных фиников, имбирной настойки и рисовой муки.

— Значит, там собирается дурная компания? — с улыбкой поинтересовалась Сэнди, — Вот уж не подумала бы такого про господина Торвальдсона. Неужели он водит дружбу с шулерами?

— И с отчаянными! — Лэйд возмущенно ткнул пальцем в потолок, — Каждый второй — лжец и мерзавец, недостойный именоваться джентльменом! Вообразите себе, всякий раз, когда я пытаюсь скинуть под стол карту, я замечаю там по меньшей мере три других!

Сэнди рассмеялась, отчего ее щеки на миг порозовели.

— Это ужасно, мистер Лайвстоун. Но, думаю, эти мошенники не причинят вашему капиталу большого вреда. Если, конечно, вы будете держать себя в руках. Торговля в этом месяце идет недурно, думаю, большой беды не случится, если вы позволите себе спустить там несколько пенсов.

— Уверен, что знаю им более хорошее применение, — проворчал он, — Например…

— Например, поставить на кон, — Сэнди украдкой перелистнула под столом страницу, — Можем побиться с вами об заклад, мистер Лайвстоун. Если, конечно, вы приемлете споры с женщиной.

— Поспорить о чем? — сварливо осведомился он, — О том, сколько еще раз за сегодня споткнется Дигги? Может, о том, на сколько пенсов меня попытается надуть мальчишка Хатчинсонов? О…

— Или о том, осмелится ли этот джентльмен, что уже четверть часа торчит возле нашего входа, наконец войти внутрь.

***

Лэйд мысленно выругался. Этого и следовало ожидать. Пока он, мучимый послеобеденной праздностью, беспечно считал мух под потолком, Сэнди успевала и читать свою книженцию и наблюдать за всем, что происходит вокруг нее. Вполне в ее духе.

— Работая в этой лавке, вы зарываете свой талант в землю, мисс Прайс, — проворчал он, — С такой-то наблюдательностью! Я похлопочу, чтобы вас зачислили в торговый флот. Уверен, вы будете выгодно смотреться в той корзине, что привязывают к мачте, высматривая землю посреди бушующего океана. Так что если будет нужно рекомендательное письмо от меня…